Мне кажется, что ведение в подобных случаях — это неизбежно поверхностность и упрощенность. Впрочем, посмотрим внимательнее. «Хау ду ю ду» — картина изобретательная. Полчаса — но даже и не за такие: маммона, купля-продажа, дураки, фальшь, стереотипы и пр. Потом — вступительные экзамены в актерский вуз, разные девочки, по-разному пере — или недоигрывая, читают монолог Наташи […]
Всего-то через полгода тема естественно завершила свой первый круг. «Аврора» в начале 88-го напечатала «Интердевочку», по-моему, первый за последние годы опыт явно небесталантного, но математически выверенного, откровенно просчитанного бестселлера.
Именно звук в «Днях затмения» явился тем сильно действующим художественным средством, которое способствует расширению пространственновременных границ кадра и выводит действие за рамки событий и проблем только сегодняшнего дня на уровень тревог всечеловеческих, тревог о судьбе всей нашей цивилизации.
И, наконец, образный пласт, венчающий звуковую партитуру «Дней затмения». Главное место здесь принадлежит оригинальной, авторской музыке. Она, как гигантская воронка, втягивает в себя не только все звуковое пространство картины, но и зрительный ряд. Подчиняя изображение своей власти, музыка тем самым определяет границы единых по замыслу сцен, отмечая их начало и конец.
Разборы и размышления. Смысловые ориентиры, заданные авторами на исходном, как бы базовом уровне звуко-зрительной образности, многолики, обнаруживаются и в более сложной партитуре среднего структурного звена. Невидимые соседи главного героя, Дмитрия Малянова, говорят по-армянски, солдат-шофер отвечает Снеговому на латыни, что-то говорит на бурятском языке Марина — жена Глухаря и т. д. Из радиоприемника, то незримо, то […]
Картина «Дни затмения» — своеобразный итог поисков. Именно здесь Сокурову удалось создать звуковой ряд, который моделирует свой особый мир, равный по силе выразительности изображению и даже в чем-то превосходящий его в многообразии ассоциативных связей экранного времени с общим историческим контекстом. В этом смысле Александр Сокуров, композитор картины Юрий Ханин, звукооператор Владимир Персов выступают прямыми наследниками […]
Для Стругацких проблема выбора была четко ориентирована на два полюса. Героем повести становится Вечеровский, который выбирает борьбу, а антигероем — сдавшийся Глухов. У Вечеров-ского «Дней затмения» нет ничего общего с героем повести. И дело не только в том, что эсхатология Соку-рова не оставляет места романтическому герою, способному, как у Стругацких или как в последнем фильме […]
В «Днях затмения» представлены едва ли не все возможные варианты реакции наших современников на жесткий прессинг, пережитый ими в последние десятилетия. Проблема выбора — и здесь авторы точно следуют за Стругацкими — встает перед каждым. Этот прессинг доведет Снегового — главного инженера какого-то спрятанного в песках спецобъекта — до самоубийства. Вечеровский — крымский татарин, усыновленный […]
Недаром и самая алогичная, и самая устрашающая информация дается как бы мельком, впроброс, она никого не удивляет и не шокирует, как не шокирует вид всеобщего развала вокруг, эти дома, уродливые снаружи и похожие на свалку внутри, эти грязные дети, эти наряженные в рвань старики. Малянов не обращает внимания, когда ему сообщают, что соседский ребенок опять […]
Дело в том, что перед хроникой «Скорбного бесчувствия» стояла задача реставрации исторического времени. Перед документальными репортажами «Дней затмения» — задача создания исторического пространства, введение в сюжет Стругацких конкретности переживаемого обществом периода, включения сюда реалий сегодняшнего быта.
