Специфика звуковой партитуры
Картина «Дни затмения» — своеобразный итог поисков. Именно здесь Сокурову удалось создать звуковой ряд, который моделирует свой особый мир, равный по силе выразительности изображению и даже в чем-то превосходящий его в многообразии ассоциативных связей экранного времени с общим историческим контекстом. В этом смысле Александр Сокуров, композитор картины Юрий Ханин, звукооператор Владимир Персов выступают прямыми наследниками теории звуко-зрительного монтажа, созданной Сергеем Эйзенштейном.
Специфика звуковой партитуры соку-ровского фильма — в использовании дисгармоничного контрапункта музыкальных пластов. Каждый из них развивается автономно и вместе с тем находится во взаимодействии с общим музыкально-звуковым решением картины, с изобразительным рядом.
Один из таких пластов, который можно назвать исходным, определен местом действия. Звуки дутара, монотонное пение бахши, изысканные по красоте и по-восточному прихотливые импровизации музыкантов — исполнителей мука-мов как бы прослаивают собой всю звуковую ткань картины. Они служат неким экзотичным (для европейского сознания) фоном, который рождает ощущение вакуума, отъединенности героев от естественной жизненной среды. В то же время восточные мотивы — часть повседневной жизни и быта затерянного среди песков туркменского городка, в котором многовековые традиции странным образом совместились с расхожими стереотипами массовой культуры, лишенной национальных признаков.
Дисгармония в сочетании прошлого и настоящего, образов древнего Востока и современного Запада особенно отчетливо проявляется в сцене конкурса исполнителей на народных инструментах (эта сцена, как и эпизод туркменской свадьбы, были сняты на натуре и записаны синхронно). Выступление самодеятельных музыкантов проходит в пространстве, границы которого очерчивает полукруглая стена. У стены на корточках сидят люди, а над их головами красуются выведенные черной краской слова: rock, break, disco. Культура, которую эти слова собой олицетворяют, резким диссонансом вторгается в древние дестаны, айдымы и мукамы, вызывая острое чувство ирреальности, фантастичности происходящего, при том, что находящиеся в кадре люди явно воспринимают окружающую среду, как нечто привычное, нормальное.
