Грабителя голыми руками не возьмешь
Именно звук в «Днях затмения» явился тем сильно действующим художественным средством, которое способствует расширению пространственновременных границ кадра и выводит действие за рамки событий и проблем только сегодняшнего дня на уровень тревог всечеловеческих, тревог о судьбе всей нашей цивилизации.
Извините, что обращаюсь за помощью к вам, но сам я ничего не могу добиться. Попытался я узнать, получали ли другие подписчики , но в агентстве «Союзпечать» мне ответили, что я, оказывается, единственный во всем городе и районе подписчик на ваш журнал, даже ни одна библиотека не выписывает, а в продаже в нашем городе и районе он не бывает уже лет пять. Правда, в этом году узнал я там же, что кто-то еще выписал , но боюсь, мне придется отказаться от подписки.
Наша семья является постоянным подписчиком журнала вот уже много лет. Мы его переплетаем и очень бережем. «Почерк» преступника, как видите, банально однообразен. Что бы ни делал — потерял (украл) семь номеров журнала или один — кричит: «Держите вора!» Или молчит как рыба. Ясно, что уверен в безнаказанности, хотя читателей грабит в розницу. Грабителя голыми руками не возьмешь. Он не человек, он — ведомство под названием «Почтовая связь». Деньги на подписку вы сдаете почте, квитанцию о получении денег выдает она же, ей же и отвечать.
Года полтора-два назад очередным «гвоздем», то есть темой, которая всколыхнула общественность, стала у нас тема проституции. Вдруг зашептали, зашумели, что в городской газете все рассказано про тех, кто на вокзалах да за пять рублей. А еще где-то про тех, кто в «Мерседесах» и за двести.
Потом пошли статьи потолковее. И в них экзотика, нагонявшая на мужчин тоску по какому-то совершенно неведомому плюрализму, была не последней приманкой — ее до сих пор не вычерпали. Но многое там анализировалось всерьез, и появился или просто усилился элемент чуть брезгливой отстраненности. Общество на допустимом расстоянии оглядывало явление.
В Ленинграде поставили «Звезды на утреннем небе»: отстраненности в этом спектакле не было и в помине, а было сострадание к падшим, заблудившимся, униженным. Через них происходило как бы возвращение к забытым нравственным первопонятиям: что есть добро и зло, честь и бесчестье, грех и подвиг.
