Эстетика запретов
Вряд ли. Скорее всего, все следы «мудрого руководства» просто хорошо упрятаны в надежном месте. Думается, именно представление о том, что «концов не осталось», в какой-то мере могло побудить иных киноначальников времен застоя выступить с патетическими заявлениями и интервью, в которых они, не жалея самых ярких красок, изображают себя славными рыцарями нашего кинодела, у которых на уме была «только работа» и все та же настойчивая забота о «неуклонном росте» и очередном «невиданном расцвете» родного киноискусства.
Однако кое-какие «концы» все же остались. Еще не отшибло память у людей, которых этой «неусыпной заботой» мордовали. Да и из документов, заверенных личными подписями и ведомственными печатями, тоже кое-что уцелело. Огромная, масштабная, поистине титаническая работа, о которой так искренне и вдохновенно поведал Б. Павленок, действительно велась. О ее впечатляющем размахе и невероятной интенсивности вполне можно судить даже по тому очень и очень неполному объему приказов, редакторских заключений, протоколов и стенограмм, что переполнили подвалы архивных хранилищ. Но куда нацеливал весь этот адский труд? Во имя чего тратилась бешеная энергия?
Эстетика запретов. Вот для начала несколько образчиков героического труда. Вот еще одна служебная поэма на тему «неустанной заботы» Госкино. Вот так и работали, не жалея сил. Вот так и учили несмышленых художников, как и что надо снимать, как лучше избавляться от допущенных «идейнохудожественных ошибок и просчетов». Воспеть величие нашей жизни. Порядок в тереме на Малом Гнездниковском был заведен строгий и неукоснительный. Студия, получив перечень «рекомендуемых» исправлений по запускаемому сценарию или уже снятому фильму, обязана была не только осуществить их, но и отчитаться соответствующим образом о проделанной работе на «улучшение» по всем предъявленным замечаниям. Вот, скажем, в Грузию отправляется витиевато вежливое наставление о том, как надлежит повести себя Отару Иоселиани в завершающей стадии работы над фильмом Пастораль.