Взаимоотношения — художник и власть
Мне кажется, исходить надо из того, что нормальное развитие — это не стагнация и не ускорение, а диалектическое взаимодействие стабилизирующих и дестабилизирующих факторов. Выбор между раскачиванием лодки и нераска-чиванием был искусственно навязан нам минувшей эпохой. Искомым же является, очевидно, разумное сочетание движения с непотопляемостью. А то и другое само по себе в равной мере губительно для лодки, в которой все мы сидим.
Если попытаться теперь применить к этой диалектической ситуации (движение — непотопляемость) социальные возможности художественного сознания и социальный потенциал власти, то окажется, что художнику с импульсивной, противной подчинению природой более пристала доминанта движения, нестабильности, тогда как власть — с ее стремлением именно подчинить, обуздать, ввести в границы — предрасположена к обеспечению стабильности и непотопляемости. Слишком уж большая распорядительность, организационная активность художника всегда вызывает у нас недоверие к творческим его возможностям. Точно так же и чрезмерно импульсивная, беспокойная натура представителя власти оказывается рано или поздно неуместной и, как свидетельствует практика,— скажем, политический опыт Н. Хрущева — грозит срывом, крушением карьеры.
Опираясь на эту модель, неизбежно схематичную и огрубляющую реальные, в конкретных индивидуальностях явленные связи и пропорции, можно все-таки предположить, что в нормальных стабильно-нестабильных условиях социальная коллизия — художник и власть — несет в себе как конфликтное начало, обусловленное взаимным недоверием (слишком уж разительны отличия, непохожесть противостоящих сил), так и сознание взаимной необходимости, основанное на компенсаторной потребности и принципе дополнительности. Таким образом, взаимоотношения — художник и власть — представляют собой как бы сам горячий, наполненный, живой пульс общественной диалектики, ее средоточие.
