Таким образом подтвердилась догадка о том
Я узнал также, что некоторые партийные организации получили в середине июня указание — завести персональное дело на тех членов партии, которые активно протестовали против насильственной госпитализации Ж. Медведева. Вся эта начатая невпопад и прекращенная уже на следующий день проработочная кампания свидетельствовала о многом. Она доказывала, что незаконная госпитализация Жореса не была какой-то случайной акцией, в которой принимали участие лишь местные калужские власти. Ни министр здравоохранения Петровский, собравший 15 июня для «информации» группу академиков, ни руководство Союза писателей или Госкино, ни тем более ответственные работники ЦК не стали бы, я думаю, столь активно защищать действия калужской психиатрической больницы по собственной инициативе. Таким образом, подтвердилась догадка о том, что нити этого дела тянутся в Москву. Однако кем именно и на каком уровне планировалась и разрабатывалась операция, так и осталось для нас невыясненным.
Утром 18 июня, когда я ждал приезда брата, мне позвонили из КГБ и пригласили к 15 часам для беседы. Когда я приехал в приемную КГБ, меня провели в один из кабинетов. Вслед за мной в кабинет зашел работник комитета. Беседа происходила в доброжелательном тоне и касалась лишь дела моего брата. Мой собеседник старался заверить меня, что все происшедшее является исключительно делом калужских органов здравоохранения и что органы КГБ, вопреки некоторым сообщениям зарубежной печати, не имеют никакого отношения к данной истории. Я ответил, что в своих действиях также исходил из убеждения, что самые высокие руководители КГБ не принимали участия в подготовке обсуждаемой нами операции и были, по-видимому, поставлены уже перед фактами. Однако совершенно очевидно, что низшие инстанции КГБ и в первую очередь Калужское управление принимали самое активное участие во всем происшедшем.
Речь шла также и о том, чтобы «подвести черту» под случившимся. Я согласился, но только на определенных условиях. Во-первых, мой брат должен быть немедленно трудоустроен. Но главное наше условие состояло в том, чтобы калужская больница ликвидировала фальшивую историю болезни. При этом мой брат не должен ставиться ни на какой постоянный диспансерный психиатрический учет, предусматривающий периодические вызовы к врачу-психиатру для освидетельствований. Иными словами, психиатрический шантаж должен быть полностью прекращен и бывший пациент должен получить возможность нормально жить и работать без страха перед возможностью повторной насильственной госпитализации. Мой собеседник, однако, ничего мне не пообещав, ответил, что все мои утверждения насчет участия местных органов КГБ в данном деле требуют тщательной проверки.
