Поэтому сделал немыслимую вещь
Марк Захаров, режиссер. Отдаю себе отчет в том, что я, в отличие от тех, кто огрублял, упрощал, схематизировал проблему, буду ее несколько вульгаризировать. Это уже не первый раз: желание понизить уровень разговора. Как в театре. Долго говоришь артисту о тончайших изгибах мятущейся души и других высоких материях, а он тебя спрашивает: «Так все-таки тише или громче?» «Нет,— отвечаешь обычно,— быстрее».
Я благодарен Валерию Александровичу Подороге за очень интересное сообщение об абсолютистской власти. Вроде бы почти все знал и без него. Но язык, терминология, игра мысли — другого класса. Не моего. Повыше. Поэтому сделал немыслимую вещь — стал за ним записывать. Как член районного актива, который старательно и демонстративно записывает выступление Генерального секретаря, которое появится в завтрашних газетах. Очень удивился по этому поводу. Тридцать пять лет ничего не конспектировал после краткого курса истории ВКП(б)».
Хочу сказать, что дожил до очень интересного времени, от которого пребываю в растерянности. В том смысле, что три-четыре года назад точно знал, как надо действовать нашему правительству (в особенности главе государства), чтобы привести всех если не к счастью, то уж, во всяком случае, к процветанию. Сейчас, к сожалению, не знаю. То есть по ряду проблем имею твердые и достаточно радикальные суждения, но во многом усомнился.
Я понимаю: власть — очень сильная категория биологического свойства. Мало чем уступающая половому влечению. Я однажды испытал ощущение, словно подопытная крыса, которая нажимает на рычаг специального научного устройства и получает удовольствие. В ФРГ у меня было три съемочных дня в павильоне. Большой коллектив техников западногерманской киностудии работал, выполняя мои команды. Работали они, между прочим, удивительно. Очень весело, быстро, легко, без взаимных препирательств, окриков, понуканий, четко и мгновенно подчиняясь моим распоряжениям. И, вместе с тем, без лишних улыбок, без кликушества, без показухи. Противно было смотреть. До того завидно!
Если мне в голову приходила очередная глупость и я говорил: «Надо камеру установить вертикально вон над тем мостиком»,— рядом мгновенно возникал человек и несколько секунд задумчиво смотрел на мостик. Потом тихо объяснял: «Это можно сделать через двенадцать минут». Отсняв мостик сверху, я говорил: «Не надо было сверху снимать, надо было снизу». Тот же человек, не моргнув глазом, быстро оценивал ситуацию и так же тихо говорил: «Это можно сделать через семь минут».
