Одно вызывает беспокойство
Пришла наконец пора показать фильм и зрителям. По имеющимся в редакции данным, картина Евгения Цымбала должна быть показана в третьем квартале этого года. Одно вызывает беспокойство — «некондиционная» по метражу (всего пятьдесят минут.) картина «Защитник Седов» войдет в один из киноальманахов, которые, как правило, не имеют в прокате «зеленой улицы». Жаль, если столь нужный сегодня фильм разминется с широкой зрительской аудиторией.
Дневник Александра Петровича Довженко оказался одним из его лучших литературных произведений. На его страницах, написанных набело, без помарок, на одном дыхании, мы встречаем тревожные раздумья об исторических судьбах страны и интимные признания, воспоминания и наброски сценариев, материалы для рассказов и статей, плач по разоренной коллективизацией и войной Украине, сетования на свою тяжкую долю, проклятия личным и общественным врагам и прощение их, признание в любви ко всему, что художнику всегда было дорого,и многое другое, что без оглядки на «внутреннего редактора» с поразительной искренностью и цельностью запечатлело сложную и напряженную духовную жизнь мастера.
Дневник — художественное произведение не только по уровню прекрасной украинской прозы (трудной для перевода вопреки его кажущейся легкости), по композиционной полифонии, историко-философской насыщенности и проникновенному самоанализу, но и потому, что на этих не всегда датированных листках «я» — это и сам Довженко, и его лирический герой.
Невольно и, должно быть, неосознанно художник создает подлинную автобиографию, рисует точный автопортрет — и одновременно объективирует его, превращает в своеобразный автоперсонаж уникального произведения, жанр которого не берусь определить. В нем каким-то чудом слились, преобразовавшись в нечто новое, исповедь, проповедь, пророчество, заклинание, погребальный плач, героическая песнь, эпический сказ, стихотворение в прозе, ораторская речь, филиппика, сатира, юмореска, фельетон, некролог и автонекролог, наконец, житие.
Читая Дневник, видишь, как Довженко, всегда оставаясь самим собой, перерастал рамки личной судьбы и превращался в свое собственное художественное создание — в страстного проповедника, сурового пророка и былинного сказителя. Это очень трудно объяснить, но если не учесть своеобразие Дневника, то многое в нем может оказаться неверно воспринятым.
