Мы снимали жизнь Южного полушария не случайно
Мир, состоящий из мельчайших клеток, по Реджио, сам гигантская живая клетка. Он течет и изменяется, превращается и перевоплощается, и двойная экспозиция — лишь простейший пример его постоянного непостоянства. Такая философия мира явно ориентирована на древневосточную мудрость и мирознание. Взгляд на мир первобытен, как ритуал, а ритуал не моложе самого мира. Как настоящий язычник, Реджио несет перед собой своего идола, зачиная «Поуакацци» планом многоликого бога, глядящего на все стороны света разом и единого, как жизнь и смерть, ночь и день.
Ритуальный круг замыкается, когда идея мирового синкретизма и тяга к истокам киноязыка начинают искать поддержку в самой натуре «Поуакацци» — в реальности изначальной, в природе незамутненной, где синкретична сама жизнь, а ритуал равен быту. Поэтому Реджио так любит снимать «третий мир», то есть культуры, которые в наименьшей степени ушли от себя и дышат традицией, как кислородом.
Конечно, мы снимали жизнь Южного полушария не случайно. Если отказаться от этнографического, антропологического или политико-репортажного ракурса, там можно увидеть мир во всей его симуль-танности.
Я задумал трилогию. Первый фильм — «Коянискацци» — концентрировал внимание на индустриальном обществе. Предмет «Поуакацци» иной. Я не признаю термина «третий мир», потому что он означает «неразвитость». Этот мир неразвит только с «высоты» империалистического стандарта. На самом деле он могуч и наивен, его культуры богаче и глубже тех, что его опекают. Названия моих фильмов — из лексикона индейцев племени хопи, старейшего в обеих Америках. Эти люди жили здесь тысячи и тысячи лет. То, что мы называем нормальным, они называют абсурдным; то, что мы считаем разумным, кажется им безумным. Они обитают в другом социальном, философском, духовном измерении. Мне посчастливилось сблизиться
с ними, водить дружбу с их шаманами, и я понял, что мы смотрим на мир очень похоже. Они говорят: оставь белого человека одного — ведь он собирается убить себя. Если повезет, он нас оставит в живых. Но им «не везет»: культуры, подобные этой, белый человек уничтожает соблазном индустриализации, модернизации, прогресса.
