Лучший критерий истины — практика
Убежден, что апологеты социалистического реализма не оставят свою и поныне могучую крепость. Можно даже предсказать, каким образом они постараются спасти свое «учение» от накатывающейся волны критики3. Нас наверняка попытаются убедить, что идеи метода были всего лишь вульгаризированы, подверглись деформациям, а на самом-то деле сами по себе они распрекрасны и замечательны.
Но согласно одному из положений марксизма лучший критерий истины — практика. Какова была практика, мы хорошо видели и дали ей соответствующую оценку. Хватит ли духу оценить теперь и саму «истину»?
В литературной критике серьезный разговор об истоках и роковых последствиях «соцреализации» нашей культуры идет уже более года.
Помню «Неореализм» Самойлова — стихотворение, так и не вошедшее ни в одну его книгу, стихи С. Куняева. Резонно было бы ожидать, что появятся и стихи Бориса Слуцкого, который в те годы был одним из авторов журнала. Однако этого не случилось — начинание быстро заглохло.
В предлагаемую ныне вниманию читателей подборку стихотворений покойного поэта вошли его стихи о кино, к которому он всегда относился с жадным интересом. Не как на картине — на палитре смешаны все краски, и не разберешься без поллитры ни в завязке, ни в развязке. Разуверившись в киноприемах, мастер, что отнюдь не промах, обирает до потери чувства смежные искусства. Задыхаясь от самоуваженья, критики ломают руки. Зрители испытывают жженье или тленье — скуки. У творцов природная смекалка, режиссерский опыт. Очень жалко слышать этот лепет, этот грохот.
Полицейские в последних кадрах За минуту до конца. Это все за женщин и за карты, Чтобы слушал маму и отца. Всю-то жизнь ты не боялся бога И плевал на суд. Видишь — государственно и строго Полицейские идут.
Кто не уважает коллектива И не чтит закон, смотрит, как проходят детективы, и подавлен он. Этого мы никогда не видели, это все для западного зрителя.
За минуту, за две, даже за три до конца кино все, кто был в огромном кинотеатре, на ногах давно. Все мы дружно ломимся на выход и бежим вперед. Никаких таких моральных выгод фильм не принесет. Зал как будто ураганом выдут. Выдут и продут, и никто ни разу не увидит, как они идут. Сколько мы в киношке ни сидим — Видим грех. Отмщенья не глядим. Какое утешение здесь, в дальней стороне, мельканье, мельтешение теней на полотне. Вы, тени вороные на белом полотне,— ах, до чего родные на дальней стороне. Весь город непохожий, незнаемый, чужой, но ангельскою кожей экран перед душой. Гляжу: московская зима, московский ясный день, как будто бы Москва сама отбрасывает тень.
