Имя режиссера не проставлено
Будь это пять лет назад, в эпоху застоя, мы бы, возможно, хлопали в ладоши и рапортовали по начальству: Ура, у нас теперь есть наш советский декаданс! И, наверное, любой редактор машинально бы дополнил эту фразу привычным: самый передовой в мире! Нет, уж лучше я дополню ее по-своему: самый противоестественный в мире!
Что означает этот не лишенный изящества пассаж? Он создает не меньше загадок, чем иные из критикуемых Б. М. Руниным картин. Прежде всего, о каком Наумове идет речь? Так как имя режиссера не проставлено, то сначала я подумал, что имеется в виду талантливый ленинградский кинодокументалист Валерий Наумов. Но тогда при чем тут декаданс? И «Глубинка», и другие его фильмы — свидетельство пытливой мысли режиссера-кинопублициста. Остается Владимир Наумов, всю жизнь работавший с Аловым, а после смерти своего друга снявший «Берег» и «Выбор». Уж кто-кто, а Владимир Наумов никак не причастен к декадансу, спорить тут не о чем. Вполне понимая иронический стиль критика, я все же никак не могу отрешиться от того, что декаданс — это явление конкретно-историческое, которое в обыденном сознании связано с концом XIX века во Франции и с самым началом XX века в России. Ставить довольно традиционные монтажные эксперименты сочетаний прошлого и настоящего в «Выборе» в один ряд с художественным мышлением Малларме или Мережковского — значит сделать комплимент Владимиру Наумову, им, честно говоря, не заслуженный. И все это делается к тому же в столь категорической форме!
Не так все просто и с Сокуровым — в одном решающем обстоятельстве. Нет разбора. Есть клеймо, тавро. Но его явно недостаточно, чтобы нас в чем-либо убедить. Начнем с того, что существуют «два Сокурова» — документалист и «игровик». Посмотрите его бесконечно грустную и мудрую документальную ленту «Мария» или «Элегию» — фильм о захоронении на Родине праха Шаляпина, отмеченный тонкостью психологических наблюдений, достигнутых средствами документалистики, и вам трудно будет связать это с шутками Бориса Михайловича. Конечно, сложнее с игровыми картинами Сокурова, которые легче всего выдать за упадничество. Тут могут быть разные мнения. А. Тимофеевский недоволен «Днями затмения». Но если вчитаться внимательно в его статью, то там речь идет больше всего о высказываниях Сокурова на пресс-конференциях. На той же странице «СЭ» изложена другая точка зрения — В. Шмырова, который представляет противоположную позицию, мне более близкую. Во ВГИКе бушуют дискуссии по поводу Сокурова. Уж кому-кому, а молодым сам бог велел быть категоричными. Но в этом случае в столкновениях мнений преобладают вопросительные знаки, размышления, сомнения, тревоги, глубочайшая заинтересованность в продлении «сокуров-ского эксперимента». Я нахожусь в русле этих настроений и полагаю, что игровые фильмы Сокурова — это поиски нового уровня художественного мышления в современном кино. Поэтому категоричность Б. Рунина представляется мне неприятной случайностью, далекой от неоднозначной сути явления.