Знаю, что фамилия не моя
Нина, у меня возник трудный и деликатный вопрос. Я подумала, что обнаженность актерского нерва очень тесно связана с простыми человеческими нервами актера, что это не только природное устройство, но и результат прожитой жизни. Если все мы родом из детства, то у вас оно было совершенно особенным. Вы никогда не знали своих родителей? Я попала в детский дом совсем маленькой и не знаю, каким образом. И никто не знает. Я ездила в свои первые детские дома, расспрашивала, но тех, кто принимал меня, уже нет. Я ничего не смогла выяснить. Знаю, что фамилия не моя, день рождения не мой, да и год, может быть, тоже. Все, что я имела в детстве, было государственным. Хорошо, что сейчас появился Детский фонд, ребятам будет легче, чем в мое время. Сейчас отношение к детским домам изменилось, а раньше ведь было зазорно говорить, что ты из детдома, стыдно было. Казалось, каждый мог сказать: «Да что вы от нее хотите, она же детдомовка».
Может быть, нравственные потери, происшедшие в нашем обществе, действительно восстановимы, если в такой короткий срок общественное мнение смогло покончить с враньем про «привилегированный класс» детей в Советском Союзе и сместить акценты в отношении к детям, особенно осиротевшим. А вам пришлось преодолевать все издержки старых подходов и комплексов, и вы проделали это с блеском, надо сказать, но саднящая нота неверия в свои силы, сомнения в себе отчетливо звучит в некоторых ваших экранных героинях. Они трогательные, но гордые в то же время. Они очень живые. Как вы надумали стать артисткой?
Нечаянно — по объявлению, вывешенному Харьковским театральным институтом. Я недавно была в Харькове и испытала какое-то горькое и томительное чувство оттого, что снесли маленькое двухэтажное здание, в котором институт размещался. Кому оно мешало? Как мы все-таки не умеем беречь память, традиции, тепло. Обидно. Я поступила не с первого захода и, только не пройдя по конкурсу, поняла, что надо работать всерьез, что нахрапом ничего не добьешься. Скажу больше — я многое потеряла бы, если бы поступила сразу. Судьба словно предупредила меня: «Да, это твое, но надо хотеть и трудиться по-настоящему.» Через два года я перешла в Щукинское училище. Б. Е. Захава пестовал учеников для театра и не любил отпускать их на съемки, считал, что кино — легкий хлеб, потому что слава приходит слишком быстро. В чем-то он был прав, но теперь, совсем перейдя в кино после пятнадцати лет работы в театре, я уже не могу считать кино легким хлебом. Здесь настоящее признание добывается тяжким трудом и крайним напряжением всех сил. И хорошо, что возникла идея этой пока безымянной крылатой и окрыляющей награды.
