Вмешательство А. Т. Твардовского могло многое изменить
Телефон после этого звонил уже непрерывно. Очень многие друзья, некоторые даже из других городов, справлялись, как обстоят дела и чем они могут быть полезны. Я излагал кратко свои впечатления от посещения больницы и свои соображения по поводу дальнейших действий.
Многие из друзей, не сумев дозвониться, приехали в этот день ко мне домой. Приехала С. Н. Лакшина, жена В. Я. Лакшина. Владимир Яковлевич в эти дни был болен. Приехала днем Н. Тендрякова, жена В. Ф. Тендрякова. Я рассказал ей о всех произошедших в последние дни событиях. Через нее я попросил Владимира Федоровича навестить в течение ближайшей недели моего брата в Калужской больнице. С В. Ф. Тендряковым мог поехать и А. Т. Твардовский, очень взволнованный судьбой Жореса, который был автором и активистом «Нового мира». Я знал, что у Александра Трифоновича имелось немало и своих сложных проблем, в том числе и в связи с его 60-летием, которое должно было отмечаться через две недели. Но случай был исключительным, и активное вмешательство А. Т. Твардовского могло многое изменить.
Днем приехал А. Д. Сахаров. Он привез показать мне свое открытое письмо Л. И. Брежневу по поводу принудительной госпитализации моего брата.
Это письмо получило в ближайшие дни широкую известность среди общественности, оно было вскоре опубликовано и в зарубежной прессе, и это увеличило поток телеграмм от ученых всего мира в защиту Жореса.
Вечером мне позвонила из Обнинска жена Жореса. Она сказала, что ее не пропустили к нему, так как суббота — неприемный день. Она безуспешно пыталась добиться разрешения на свидание, но после четырех часов ожидания ей передали решение Лифшица: свидания с Жоресом будут отныне разрешены только в установленные приемные дни. Однако когда после обеда в Калугу приехала из Москвы профессор ботаники А. И. Атабекова, то Лифшиц не решился отправить обратно пожилую женщину, приехавшую за 180 километров к своему бывшему студенту. А. И. Атабекова долго беседовала с Жоресом, а затем и с Лифшицем, который путался в объяснениях и производил впечатление совершенно растерявшегося человека.
