В стилистике фильма документальность и притчевость
Объяснюсь — и давайте сверять оценки. В самом деле: что перед нами, какой в конце концов это жанр? Социальное портретирование? Да нет, пожалуй; как сказал поэт: жизнь — это глубже, страшнее и шире. Психологический этюд «о свойствах страсти»? Тоже прочитывается как намерение, но грубоваты мазки. Модель — лидеры и ведомые: коллектив, власть, игра честолюбий и прочее? Так ведь ее, эту модель, не только обозначить, но еще и выстроить надо хоть на какой, а все же мысли.
Соединение в стилистике фильма документальности и притчевости кажется мне искусственным приемом. Видимо, сказалось авторское желание высказаться сразу и обо всем, продемонстрировав владение разными манерами. Но в итоге, увы, скачем по верхам и попадаем в пустое, выморочное пространство «междужанрия». Ведь жанровая рамка — и есть ракурс взгляда на человеческий характер или жизненные обстоятельства. А поминутно менять точку отсчета, сдвигать рамки — порой и сам не заметишь, как, скажем, мелодрама заместит драму социальную, тонкая исповедь обернется грубой проповедью, непредвзятое свидетельство — преднамеренным выстраиванием «проблемных» коллизий.
И вот вместо синкретичного произведения, призванного взорвать дурной канон, получается нечто очень похожее на старое доброе «школьное кино», как и раньше, лобово-дидактичное и поневоле фальшивящее, даром что на новых схемах. Но главное — схематичное по-прежнему. Кстати, не зря ведь — куда ни кинь, наткнешься почти на цитату. Не из «Соблазна», так из «Чучела», если не вовсе из классического «Доживем до понедельника». Само по себе это не грешно, но в том случае, если именно цитируешь, здесь же скорее получается коллаж. «Больные темы» друг дружку расталкивают, проблема проблему погоняет, и все — самое разактуальное. Спорт и несовершеннолетняя преступность, имущественное неравенство и первое чистое чувство, педагогическая этика и свобода личности. Да погодите, давайте хоть по порядку с чем-нибудь одним разберемся для начала!
