Новая инструкция согласована с Министерством внутренних дел
Таким образом, психиатрам предоставлялась широчайшая свобода творчества по открытию новых синдромов, требующих госпитализации, либо для утверждений, что так называемые нормальные граждане — лишь симулирующие нормальность психически больные. Насильственное помещение в психиатрические больницы, если оно вызывалось необходимостью, проводилось десятки и сотни лет назад и проводится до сих пор во всех странах. Оно предусмотрено правовыми нормами и общим врачебным кодексом и тщательно регламентировано. В чем же тогда смысл новой инструкции? Понять это несложно.
Новая инструкция согласована с Министерством внутренних дел (для того, чтобы психиатр мог получить помощь от милиции), с Министерством юстиции (удалены из Кодекса законов статьи об уголовной ответственности психиатров за неправомерное помещение человека в больницу) и с КГБ. Новая инструкция упрощает и облегчает процедуру помещения человека в «психушку». В других странах акция в духе той, которая была предпринята против меня, возможна только в том случае, если предварительное мнение психиатра (в данной ситуации Лезненко, присутствовавшего на беседе в горисполкоме), мнение госпитализированного лица, его родных или опекунов выносится на арбитраж правового органа, чаще всего суда. Это ограждает от злоупотреблений, не позволяет использовать психбольницы просто для лишения свободы. Новая инструкция избавляет врачей от контроля правовых органов, она опирается лишь на принцип доверия к медицине. А медицина в — это государственная служба.
В инструкции есть и пункты о проведении обязательного активного лечения, хотя и без этого пункта ясно, что раз поместили человека в больницу, то его нужно и лечить. Но Лифшиц явно отклонился от инструкции. Шел десятый день после оказания Ж. Медведеву «неотложной психиатрической помощи», а никакого лечения еще не было назначено. Понимая бессмысленность госпитализации без лечения, Лифшиц 8 июня в осторожной форме спросил, как я отнесусь к тому, если мне назначат курс химиотерапевтического лечения трифтазином с галоперидолом (это весьма сильные нейролептики-депрессанты). Я ответил, что мое отношение к такому назначению не будет отличаться от моего отношения к тем опытам, которые гитлеровские врачи проводили на заключенных в концлагерях. Когда Лифшиц сделал подобное предложение в беседе с моей женой, она ответила примерно так же.
При отказе пациента от назначенного лечения врачи имеют право на насильственное лечение путем инъекции соответствующих препаратов. Но на такую меру врачи калужской больницы не решались. Общественное давление на них и без того было достаточно сильным. Не решились на это, по-видимому, и консультанты.
