Бог знает, откуда взялась поэтичность
О’Брайен постарался на славу. Затем выяснилось, что произошло кое-что и сверх коммерции. Честно вытянув студию из финансовых трудностей, гигантская горилла не канула в Лету, как динозавры из «Затерянного мира», а так и осталась жить в памяти и воображении зрителя.
Бог знает, откуда взялась эта поэтичность — может быть, из детской, увлеченной серьезности, с которой рассказана вся история; из нашей вечной тяги к дальним странствиям в загадочные края; из неожиданного столкновения двух миров — Востока и Запада; и, наверное, из того чувства меры, с которым авторы даровали очеловеченность нелепому и свирепому «герою». Кинг Конг, погубленный любовью к красоте, до конца остается зверем, и, может быть, именно поэтому он так отчаянно трогателен. Недаром двенадцать лет назад Юрий Ханютин в своей прекрасной книге «Реальность фантастического мира» заключил размышления о «Кинг Конге» полуироничным, полусентиментальным восклицанием: «Жалко животное!»
Это он с самого начала хочет убить Конга, он отказывается послать людей на спасение похищенной девушки, и ему же, когда поиски нефти оказываются бесплодными, приходит кощунственная мысль взять гориллу в плен и нажиться, выставляя ее вместе с девушкой на потеху публике.
Второй «момент актуализации» был связан с «сексуальной революцией».
В картину было вложено много старания, а также в 20 раз больше денег, чем в прежнюю — 15 миллионов. Поскольку стало ясно, что за отведенные на съемки пять месяцев покадровым методом работать невозможно, решили соорудить пятнадцатиметровую модель гориллы. Но как следует двигаться громоздкое создание не сумело, и пришлось прибегнуть к банальному решению — на общем плане Кинг Конга сыграл одетый в шкуру человек. Впрочем все было исполнено вполне технически чисто.
Так Де Лаурентис вернул Кинг Конга новым поколениям зрителей. И все же ушло что-то неуловимое. Чуть-чуть добавилось рациональности, Конг стал более понятен и очеловечен — и слегка убавилось былого наивного волшебства. Ах, если бы Де Лаурентису удались две его попытки уговорить на «Кинг Конга» не кого иного, как.. Феллини! А ведь Мастер склонялся к постановке этой, по его словам, «красивой психоаналитической сказки», но нелюбовь к работе за границей — увы! — пересилила. Феллини отказался дважды, но сам обругал себя за это дураком (что можно с сожалением узнать из недавно вышедшего у нас сборника. Постановка была поручена не магу и чародею, а крепкому, хорошему профессионалу Джону Гиллермину, незадолго до этого снявшему фильм катастроф «Ад в поднебесье» о пожаре небоскреба.
