У нас хватит мудрости

Работа с каждым фильмом включает в себя и взаимоотношения с критикой. Тут тоже своя дипломатия: каждому критику предусмотрено приглашение на завтрак за счет фирмы. С искусством все это имеет мало общего. Что вас более всего удивило из того, с чем приходилось сталкиваться за рубежом? Даже-не удивило, а просто потрясло, сколько абсолютно ничего не знающих, безграмотных людей решают судьбы кинематографа, в том числе и режиссерские судьбы. Что вас более всего удивило в этот приезд домой? Масштабы возвращения к человеческому. Медленно, но верно мы идем к тому, что человек вновь становится самим собой. Какие ваши главные сегодняшние надежды? Что у нас хватит мудрости, взаимной терпимости и воли пройти через самый трудный период перестройки, который еще только начинается. Человека, который пролежал в постели десятки лет, поставили на ноги, разбили гипс и велели: «Иди». Как ходить, он забыл, мышцы атрофированы. Я имею в виду и психологию, и философию, и экономику — все вместе. Улучшение сразу наступить не может, очень болезненных ощущений не миновать. А люди нетерпеливы, им хочется сразу всего и немедленно. Поэтому давайте не спешить.

Может быть, для Роя это и не чудо, а для меня, конечно, настоящее чудо, что мои работы начали публиковаться в Советском Союзе. И первая, в соавторстве с братом, в полном виде опубликована в вашем журнале. Хочу выразить всем, кто имел к этому отношение, свою глубокую признательность и благодарность. Спасибо Генриху Федоровичу Козлову, который был тогда первым заместителем главного редактора. Как-то он сказал мне, что среди целого ряда рукописей, о которых раньше не принято было широко говорить, у него есть вот такая. И в течение буквально трех дней мы ее прочли и приняли решение печатать. Не без некоторых сложностей, конечно, но в общем все хорошо завершилось.

Я думаю, вы сделали очень полезное и смелое дело. Публикация имеет резонанс, потому что интеллигенция читает журнал. Многие ничего не знали об этом, особенно люди, вошедшие в нашу среду после 70-х годов. Молодые режиссеры, писатели, художники. Я, конечно не могу знать о полном эффекте от публикации, но какие-то сведения ко мне уже поступили. Хотя «Искусство кино» и не имеет трехмиллионного тиража, как, например, «Огонек», но в библиотеках книжки журнала уже не черного, а благородного серого цвета — зачитали. Я получил три письма от одного из героев этого очерка психиатра Лизненко. Это он присутствовал при беседе с Жоресом в Обнинском горисполкоме и дал как бы первичный «диагноз», который послужил толчком к дальнейшим событиям. В первом письме Лизненко сообщал, что он был втянут в это дело насильственно. Его заставил сотрудник КГБ, как он пишет, некто «К». Но, несмотря на угрозы, он дал абсолютно честный диагноз и сказал, что ничего болезненного не нашел, за что получил взыскание от небезызвестного главного врача Калужской психиатрической больницы Лиф-шица, и больше к этому делу касательства не имел. На самом деле Лизненко присутствовал и на первой экспертизе в Калуге, где он заведовал психоневрологическим диспансером. Не удовлетворившись первым письмом, он прислал второе, потом третье. Видимо, что-то его сильно взволновало.