Наша цель — перестройка кинопромышленности
В первый день после нашего приезда мы посмотрели комедию «Забытая мелодия для флейты». После просмотра появился режиссер фильма Эльдар Рязанов, большой человек с двойным подбородком и с мрачным выражением лица. Успех его фильмов у зрителей так огромен, что американцы его назвали российским Спилбергом. С почти детским волнением Рязанов объявил, что «Забытая мелодия для флейты» — первый фильм, который он сделал без поправок сверху. То же чувство удивления, к которому примешивались нотки вполне понятного цинизма, прозвучало во фразе бородатого режиссера, которого я встретил на ужине вечером в тот день: «Мы, кинематографисты, в авангарде перестройки и гласности.
Как только Горбачев приказал народу двинуться вперед, первыми ринулись кинематографисты. Оглянувшись назад, мы сейчас видим, что все остались далеко позади». Он отпил глоток водки из бокала, который держал в руке во время разговора, и добавил: «Правда, если дела пойдут плохо, то и головы мы сложим первыми». Элем Климов — высокий, худой, спокойный, красивый человек с глубоко посаженными глазами и с чувством моды, которое оценили бы на улицах Сохо или Трибеки. В свои 55 лет он производит впечатление человека, который только сейчас стал понимать, что уже немолод, и некоторые из его коллег говорили мне, что полтора года на посту главы Союза кинематографистов прибавили морщин на его лице. Надо отдать ему должное: беседу он вел очень откровенно, в полном соответствии с репутацией, которую за последнее время завоевала его страна как место, где на трудные вопросы отвечают прямо и без уловок.
«Многие говорят, что мы зашли слишком далеко»,— сказал мне Климов во время коктейля. Он сопровождал свои слова элегантными жестами, отчего беседа создавала впечатление почти хореографическое. «Вы вышли из-под власти Госкино,— говорят нам,— так зачем гнать волну?» Но наша цель — перестройка кинопромышленности.
